Я ненавижу болеть. Я сразу становлюсь бесполезной, почти мертвой, агрессивной, вялой, нервной, и все это - в одном.  В общем, ужасное существо.
И когда я болею, только какие-то мелочи, жизненные скоротечности, почему-то знаковые, могут вытащить меня из пучины хандры. Я же все на ногах переношу, все в бегах, в поле, под ветром и дождем, в любую погоду.
Четверг: утренний кофе со взбитыми сливками и корицей, центр города, раннее утро
Пятница: пари, теплые слова, легкий хруст ребер при объятиях на прощание
Суббота: первый совместный выполз в паб, "Врата Зимы" из аметиста и лунного камня, подарок Альки, крепкое плечо, позволившее вечером доехать до дома, хлопья снега и елка посередине парковки
Воскресенье: тревожные сны, лекарства, жар, скайп, заказанные на январь билеты в Москву, ожидание понедельника и чуда.

Понедельник, если верить времени, номинально уже наступил.
Ночные разговоры о чем-то очень важном, но незначительном. "Ну конечно, я тоже!" - "Неожиданно. Хотя нет, вру. Ожиданно. Ждала!"
Чай с кармолисом. Плавающие мысли. Случайно замеченная в сети волшебная музыка с пронизывающим вокалом. Хочется обидеться. "Со мной ты говоришь совсем другим голосом".
Вертинский. Много-много текстов. И пальцы, тонкие пальцы музыканта, где-то в дебрях осветительской пахнут ладаном.

Придет весна. Ты сядешь за рояль, подтянешь рукава, и, как бывало,
Закрывшись от тоски под властью грима с чем-то алым,
Раскроешь души тех, кто где-то там.

"- Приезжай. Я соскучилась.
- Не мне?
- Не тебе." (с)

 В висок бьется одна и та же фраза. Маленьким серебряным молоточком из старого ройяля. Тук-тук-тук.
"Я ухожу к другой судьбе". В голове - одни цитаты, и этот гадкий серебряный стук. "Басовый аккорд фисгармонных мехов".
Не сдетонировало же. Выжгло изнутри, как кислотой. Забилось вулканическим стеклом глубоко под кожу, образовав ровный слой чего-то прочно-непрозрачного. Порочно-прячущего.

Да, детка, да. Мы не становимся чьими-то мечтами. Мы становимся кошмарами во плоти.
И да, детка. Именно это - истерика.